Его раскатистый смех заразителен. Так же, как и его эйфория, когда он рассказывает о великих искусствах своей жизни. Армин Роде — актер, один из лучших в стране. Почти с таким же удовольствием Роде занимается фотографией, его камера всегда при нем, даже на встрече на берлинском кладбище.

Идею встретиться здесь предложил сам Роде. Он любит гулять по кладбищам, как-то вскользь упомянул артист в одном из интервью, не вдаваясь в подробности. Журналисты заинтересовались и договорились с Роде о прогулке по Старому кладбищу Святого Матфея в столице Германии.

Тема смерти давно сопровождает Армина Роде

Вопрос: Господин Роде, вы очарованы кладбищами. Почему?

Армин Роде: «Потому что тема смерти сопровождает меня с детства. В 12 лет я потерял любимого дядю. Годами я искал его могилу, однажды наконец нашел. Незадолго до окончания школы мой лучший друг покончил с собой. Это так сильно ударило по мне, что я ушел из школы без аттестата. С тех пор ушли члены семьи и друзья, я и сам старею».

Вопрос: Вам 4 апреля исполнилось 70 лет. В таком возрасте не хочется вспоминать о смерти?

Роде: «Нигде больше нельзя так остро осознать собственную бренность, как на кладбище. Постепенно я замечаю на надгробиях годы рождения, очень близкие к моему собственному. От этого становится не по себе».

Вопрос: Вы боитесь смерти?

Роде: «Нет, но у меня совершенно нет желания умирать. То, что мне сейчас 70, я едва могу поверить. Как будто кто-то в последние годы опустошил мой временной счет. Мне даже страшно подумать, что средняя продолжительность жизни немецкого мужчины всего 78,3 года. Хочется ли действительно дожить до 100 лет в этом мире — это уже другой вопрос».

Вопрос: Но альтернатива — только смерть.

Роде: «Верно, для меня жизни абсолютно нет альтернативы. А на то, чтобы быть мертвым, у меня потом все равно будет достаточно времени. Здесь и сейчас у меня еще слишком много планов. Я по-прежнему борюсь с тем, что в сутках всего 24 часа. Я хочу использовать каждую секунду. Особенно с людьми, которые мне дороги. Когда умерла моя мама, мы тоже решили: плакать будем позже».

Вопрос: Объясните, пожалуйста.

Роде: «У моей мамы был рак, она знала, что умрет. Тем не менее, 73 года — это, конечно, слишком рано. Мы все были с ней, сопровождали ее в последние дни и часы. Должны ли мы были рыдать перед ней и позволять ей утешать нас? Нет! Плакать будем позже, сказали мы и ей. И когда она ушла от нас, мы так и сделали. Это ведь нормально».

Как Армин Роде готовится к своей смерти

Вопрос: Было ли утешением то, что она смогла умереть в кругу семьи?

Роде: «Возможно, да. Но не сама её смерть. Она практически умерла от голода на наших глазах, потому что ей, среди прочего, удалили желудок. Сделать для нее уже ничего было нельзя. Для меня это абсолютный ужас. Мой самый большой страх — лежать где-нибудь в коридоре и ждать санитара, который отвезет меня в инвалидном кресле на обед. Если я замечу, что приближаюсь к такому состоянию, надеюсь, у меня хватит сил уйти по собственному желанию».

Вопрос: Это значит, вы принимаете меры? Завещание, распоряжения на случай недееспособности…

Роде: «Да, именно так. Но для меня меры предосторожности также означают сбор медикаментов».

Вопрос: Чтобы что сделать?

Роде: «Чтобы иметь возможность уйти из жизни по собственному усмотрению. Я хочу, как взрослый человек, иметь право свободно решать: так, дети, не обижайтесь, это все, я ухожу».

Вопрос: Но это же самоубийство.

Роде: «Нет (Роде громко смеется). Убийство предполагает предосудительные низменные мотивы. Да, юридически это все серая зона, поэтому я бы хотел законодательного регулирования, например, для смертельно больных людей. Учитывая мой образ жизни, для меня было бы невыносимо чахнуть и ждать смерти. Самой смерти я не боюсь. Я сознательно смотрю ей в глаза здесь, на кладбище, и благодаря этому она становится приемлемой величиной. Мы ведь конечные существа».

Вопрос: Говорят, вы — чистокровный меланхолик. Не является ли кладбище в таком случае неподходящим местом для вас?

Роде: «Да, я такой, но не депрессивный. В меланхолии есть и определенная сила, и красота. В моей юности саундтреком к этому была музыка Леонарда Коэна. Но, конечно, бывали и дни, когда я думал: ради чего вообще стоит вставать? Я никогда не поддавался желанию просто остаться лежать, это невозможно. Я вставал, боролся, и сегодня могу сказать: я достиг всего, чего хотел, и даже больше».

Вопрос: Что вы делаете, если мир утром кажется очень серым?

Роде: «Я разбираюсь с этим сам. В грустные моменты я уединяюсь, как старый слон. Я иду на долгую прогулку с камерой, катаюсь на велосипеде, беру гантели или сажусь за гребной тренажер».

Вопрос: Это решение?

Роде: «Для меня — да, в большинстве случаев. Я стараюсь по возможности не обременять людей своими переживаниями и проблемами и предпочитаю перерабатывать свои заботы и мысли в образы, фразы, идеи для ролей. В этом прелесть моего искусства».

Вопрос: Вы верите в жизнь после смерти?

Роде: «Когда моя мама умирала, мы много об этом говорили. Я сказал ей, что, вероятно, однажды увижу особенное облако, или неожиданный отблеск света, или услышу крик птицы. Ты будешь там, не физически, но это будет от тебя. Я верю, что после смерти иногда встречаешься с ушедшими, когда совсем этого не ждешь».

Вопрос: У вас так бывает с вашими родителями?

Роде: «Да. Но особенно с моим лучшим другом, который покончил с собой 50 лет назад. Ему тогда диагностировали постпубертатную депрессию. «Я часто с ним разговариваю, проживаю его непрожитую жизнь», — рассказывает Роде. «Иногда я злюсь и ругаю его за то, что он оставил меня здесь одного. Ведь сегодня депрессию можно отлично контролировать, а часто и вылечить. Я упрекаю его, почему он не мог подождать. Но потом мне снова становится его жаль».

Армин Роде: «Целый день играть на арфе и кричать Аллилуйя? Это было бы не для меня»

Вопрос: Как выглядит место, куда мы попадаем, когда уходим отсюда?

Роде: «Не знаю. Пусть каждый представляет это себе сам, если это дает утешение. Представьте, что рай существует. Что, если для кого-то это самый лучший рай, а для всех остальных — ад?»

Вопрос: Каким бы он был для вас?

Роде: «О, целый день сидеть на облаке, играть на арфе и кричать Аллилуйя? Это было бы не по мне. Но я не строю иллюзий. До моей жизни меня здесь никто не ждал. И после моей смерти я исчезну, больше ничего не будет. Это как с глупостью. Тяжело всегда другим. Сам ты об этом ничего не знаешь».

Вопрос: На круглые даты многие подводят итоги. Вы тоже?

Роде: «Конечно».

Вопрос: О чем-то сожалеете?

Роде: «Мой отец умер два года назад, в 88 лет. Конечно, я потом думал: почему я не навещал его чаще, не звонил чаще? С обоими, то есть и с матерью, у меня были фантастические отношения, но я должен был подарить им больше времени со мной».

Вопрос: Вы когда-нибудь жалели о каком-то фильме?

Роде: «Вероятно, да. Некоторые мои фильмы запрещено смотреть родственникам и друзьям, я им запретил. Конечно, вначале, когда я стал актером, я думал: я буду играть только самые замечательные, самые значительные роли. В реальности это несколько нереалистично. Конечно, предлагают и всякую ерунду. Но глядя на собственный банковский счет, можно при необходимости приукрасить любой сценарий (громко смеется)».

Если вы испытываете подавленное состояние или у вас есть суицидальные мысли, пожалуйста, немедленно обратитесь за помощью. Существуют бесплатные горячие линии психологической поддержки, где консультанты могут помочь найти выход из трудной ситуации.