Рамон Гомес де ла Серна об Асорине

Рамон Гомес де ла Серна в своей своеобразной биографии Асорина, опубликованной в 1930 году, представлял его как человека духа, стремящегося к собственному литературному идеалу. Он сам присвоил себе ярлык «маленького философа», который из-за ограниченности, налагаемой прилагательным, ни к чему его не обязывал. Маленький философ в трауре, выходец из маленького левантийского городка и с небольшими жизненными устремлениями: так можно кратко определить биографию писателя, немного в манере, в которой Ортега описывал гуманиста Хуана Луиса Вивеса: «родился, учился, писал, умер». Можно сказать, что Асорин, псевдоним Хосе Мартинеса Руиса (Моновар, 1873 - Мадрид, 1967), доверял только долгому жизненному пути и, видя себя на нем, своим взглядом стремился объединить новое и старое, особенно старое — свою истинную страсть, — с большим описательным упорством, скорее, чем повествовательным. В отличие от литературы действия и персонажей, в его творчестве выделяется удовлетворение от жизни, без суеты и без особых разговоров, за исключением духовного осадка, который время оставляет на вещах, обычаях, жизни деревень и городов. Чудо утонченности.

В любом случае, биография Рамона об Асорине охватывает весь спектр эмоций: от восхищения 1930 года до презрения, выраженного в экслибрисе, который он добавил к своему первоначальному изданию в 1954 году, где он обвинял его в том, что тот обманул всех, когда его главным интересом было достижение комфортной жизни рантье от литературы, договариваясь с кем придется.

Умбраль подхватил это последнее суждение Рамона и в «Словах племени» назвал его литературу чрезмерно ограниченной и трусливой. Quo vadis, Асорин? Что стало с резким и запоминающимся автором «Воли»? Дело в том, что его первые книги, статьи и политические выступления обещали уровень бунтарства и политической приверженности своему времени, который очень скоро растворился в мелочах статичной и часто разочаровывающей литературы. «В постоянстве вещей заключается окончательная норма жизни» («Дон Жуан», 1922): такова была его философия зрелости.

Теперь биография профессора Франсиско Фустера «Асорин. Классик и современник» призвана спасти персонажа, бросая вызов бесспорной монотонности его жизненного пути и помещая его в более широкий контекст неутомимого, навязчивого, обширного (более ста книг и около 5500 статей) письма, логически неровного, всегда вдохновляемого глубокой внутренней последовательностью, как уже отметил Андрес Трапиелло в предисловии к его статьям о кино (одна из последних страстей Асорина: он мог смотреть двойной сеанс каждый вечер).

Дело в том, что у Асорина, несмотря на его застенчивость и робость, тоже было эго, которое нужно было подпитывать, и он катализировал его, почитая установленную власть, будь то Антонио Маура в 1904 году или Франко в 1940 году. Проследить его политическую траекторию, как это делает Фустер, историк по профессии, интересно и поучительно для понимания персонажа. В любом случае, для меня основной вклад биографии, которая избегает герменевтики как жизни, так и творчества, заключается в информации, которую она предоставляет на последних страницах, объединяя «биос» с «зоэ». Асорин почти всю свою жизнь страдал от серьезной хронической проблемы с кишечником (болезнь Крона?), которая заставляла его вести картузианский образ жизни, лишенный малейших излишеств или неудач, и которая повлияла как на изменения, которые претерпела его внешность, так и на природу его замкнутого и скованного характера.

Как отмечает Фустер, его зацикленность на теме болезни не была тривиальной, а являлась результатом опыта страданий и смирения, пережитых с величайшим приличием, но, в конечном счете, определяющих его личность и решения. Асорин хочет, но в большинстве случаев не может. Он не может вести общественную жизнь, например. Как это пережила его жена, Хулия Гуинда де Урсанки? Мы ничего не знаем.