Эта колонка является частью раздела «Культура», и, учитывая эту принадлежность, я задаюсь вопросом, как мы представляем старость в художественном воображении. Как мы сформировали идею старости, с которой ассоциируются почтение, память и мудрость, но также хрупкость, одиночество, болезнь, усталость, бремя, дрожь, дряхлость, угасание. Достоинство. Я не считал, но интуитивно понимаю, что историй о молодом человеческом теле, в этом совершенном состоянии зрелости, которое мы никогда не воспринимаем, когда речь идет о нашем собственном теле, больше, чем о тех телах, обремененных эрозией жизни. Однако у нас остались работы, в которых есть и насилие, и нежность, такие как «Морщины» Пако Рока и «Каменный ангел» канадки Маргарет Лоуренс — роман, масштаб которого я хотел зафиксировать в рецензии Babelia. Я упоминаю эти две работы, потому что их тема — старость и забвение, забвение полупотерянных голов и забвение, в которое мы иногда помещаем этих людей.

В истории искусства и литературы есть незабываемые старики и старухи: Анхиз на плечах Энея; Селестина, старая проститутка; бабушка Красной Шапочки; Сальваторе Ронконе, сварливый старик из «Этрусской улыбки»; проницательная мисс Марпл, которая заставила меня понять, что наши персонажи стареют в ритме нашего собственного старения… Когда я размышляю обо всех этих вещах, я смотрю на свою собственную руку, как будто она мне не принадлежит, а затем вижу «Три возраста и смерть» Ганса Бальдунга, это великолепное пластическое воплощение течения времени и метаморфозы. О том, как гнилостное обитает в праздничном, но есть и свет в увядающей плоти. Это колонка о Культуре. Каждый должен уже видеть приближение волка.

7291 человек, умерших в домах престарелых без направления в больницу во время пандемии, подверглись неуважительному обращению со стороны правительства Мадридского сообщества. Человеческие существа, лишенные жизни и достоинства. 13 марта документальный фильм Хуанхо Кастро имел незабываемую аудиторию. Я видел его, и он меня потряс: растущее состояние нестабильности общественного здравоохранения и домов престарелых в Мадриде, плачевные условия труда геронтологов и жестокость, с которой их демонизировали, боль семей умерших, их бессилие, мысленное воссоздание подвалов в домах престарелых, напоминающих ад, смерть в одиночестве, оцепенение трупов, цепляющихся за прутья кровати, зловещая семантическая деталь при определении того, что такое протокол, рекламная машина Zendal как восхваление «эффективности» правительства Айюсо, отсутствие смелости взять на себя ответственность, некомпетентность, глупость в публичных выступлениях и обоснованный страх, что, если нас поразит новая пандемическая вспышка, эта ситуация не повторится: будет хуже. Потому что инфраструктура более изношена, а неолиберальная политика подрывает общественные услуги и помощь, в то же время, без тонкости, но эффективно, трансформируя минимальные демократические ценности: права человека принадлежат только привилегированным классам, здоровым телам, идеальным улыбкам. Остальные существа не заслуживают звания человека. Их можно оставить умирать от голода и жажды. Как в Палестине. Как обезвоженные старики и старухи в своих комнатах, потому что, особенно во время пандемий, персонал дома престарелых не неуязвим и тоже болеет. Тощая собака, как известно. Хорошо, что у нас еще есть режиссеры, которые документируют ужас.